Это все очень здорово, но на практике работает ужасно нестабильно и во всяком случае требует от каждого воспитанности аристократического уровня. Увы, в империи преобладали не аристократы, а грубые и невоспитанные дуралеи; причем с расширением Империи далеко за пределы Рима это были люди чрезвычайно разношерстных родов, не объединенных отношениями клиентов и патронов, а часто сугубый пролетариат, люди безродные. Распад системы патронажа шел нога в ногу со стремлением императоров связать всех подданных централизованной раздачей велфера.
Бравый стоик-неоплатоник Юлиан пал смертью храбрых, защищая восточные границы империи, и по населению пополз слушок, что мол это его Бог наказал за грехи его. Впрочем до Карфагена этот слушок еще не не добрался, так что в юности Августин был ко всеобщему удовлетворению и уважению стоиком-неоплатоником-язычником.
К стабильному неоплатонизму и стоицизму Августин вернулся, пережив неудачу с распрекраснейшим элитарным манихейством. Удачным опять же образом высшие лица Империи начали смотреть на манихейство как на вражеское влияние с Востока, и император Феодосий, переживший в молодости много абсурдных дураков и победивший разнообразных узурпаторов, стоически решил что это пора прекращать, поскольку идеологии подобного рода далеко небезобидны. Религиозный разнобой власти раскалывает саму Империю. Для начала, в 393г издал эдикт, который поставил манихейское духовенство и отправление манихейских культов вне закона, так что часть манихеев бежала в Персию, а часть перекрасилась, главным образом в христиан, - сект было множество и отличить одну от другой временами было сложно. Потом Феодосий пошел дальше и запретил всякий ритуальный разнобой вообще - и это было тиранической атакой на языческую пестроту.
Неоплатонизм же, как собрание всего лучшего, разумного и светлого, что произвело так называемое римское язычество, до поры дальнейшей византийской тирании остался цвести, как рафинированный язык, на котором высокообразованные люди Империи могли договориться друг с другом и с самими собой. Никаких особых культовых сооружений неоплатонику не требовалось, теургия же по Ямвлиху не была каким-то специальным религиозным фестивалем с призыванием божественных энергий, но чем-то вроде трансцендентальной медитации (ТМ), которую каждый желающий мог практиковать где угодно, в полной приватности, как Джордж Харрисон.
Августин шел однако впереди своего времени, и пережив небольшой период душевной госпитализации, он пошел дальше. В стоицизме и неоплатонизме есть некая неудовлетворительная безжизненность, - нет никакой человеческой фигуры, эдакого божественного предка, который бы воплощал в себе все неоплатоническое совершенство. И Аристотель, и Платон, и далее Аммоний Сакк, император Марк Аврелий, Плотин, Ямвлих, император Юлиан - все они не вполне хороши, с каждым можно поспорить по тому или иному поводу, у каждого что-то не то, и само течение исторического времени указывает на их ущербность.
Августин выбрал Христа и христианство. Выбрал как результат своих неоплатонических медитаций, услышав во время ТМ голосок, подсказыващий "бери да читай". Под руку подвернулось Евангелие, которое он гадательно раскрыл на первой попавшейся странице и прочел послание Павла о трансформации верующих, об умственной революции и освобождении от тягот несовершенства. Этот текст, как запал, сдетонировал всю накопленную Августином сумму знаний. По-римски решительный, он принял крещение в возрасте 31 года, за семь лет до эдиктов Феодосия. Идти впереди времени, но не слишком - это самая удачная житейская тактика, кстати.
Выбор христианства для здорового, зажиточного тридцатилетнего мужика в весьма процветающей местности и владеющего частной философской школой, был довольно эксцентрическим поступком. К тому времени ортодоксально-католическое христианство успело здорово обветшать и приобрело репутацию убежища для женщин и разнообразных немощных, неудачливых, поврежденных войной, болезнями и скорбных умом персонажей. Каждая женщина готовилась стать вдовой, и христианские вожаки это дело вовсю эксплуатировали, поскольку женщины не имели частных имущественных прав. Отец Августина кстати и был частным "язычником", а мать - христианкой, это было в порядке вещей.
Для Августина в христианстве нашелся свежий ответ на мучавший его манихейский вопрос - отчего он, человек с интеллектом намного выше среднего, талантливый писатель, оратор, остроумный и задушевный парень попал в дурацкое положение и настолько опустился, что стал сам себе противен? Ответ прост и ясен - человеческая природа несовершенна, весь человек целиком подвержен порче, хоть ты семи пядей во лбу и полон высоких устремлений, и с этим фактом надо уметь жить.
Как научиться жить? И не просто частным образом практикуя медитации как идиот, а как полнокровный и полноправный римский гражданин, участвуя в жизни полиса? Как остановить дошедший до полного безобразия упадок традиционных римских доблестей, - мужских и женских? Как восстановить уважение к себе и окружающим? Как наконец перестать врать и изворачиваться? На все это искался и находился - не ответ, но увлекательный путь решения наболевших вопросов.
Решая эти вопросы, Августин уселся писать книги, поскольку писанина - это лучший способ обнаружить, что ты на самом деле думаешь по тому или иному поводу. Связность или наоборот, противоречия, укажут тебе на нерешенные проблемы в твоей собственной голове, те самые проблемы, которые потом аукнутся в твоей личной жизни.
В результате его работы христианство перестало быть вдовьей религией и заиграло совершенно новыми красками. Оно стало настолько привлекательным, что ученые неоплатоники там и сям начали принимать христианство.
Манихейство и гностицизм постепенно ушли в подполье, их травили все последующие императоры, но так и не вытравили, - в средние века появляются павликиане, богомилы, а через них и впоследствии - катары и вальденсы. Но на катарах и вальденсах дело с гностицизмом далеко не закончилось. Можно сказать, гностицизм - это вечный спутник европейской цивилизации, неизбежный как грибок на ногах, покрытых надежной обувью.
Католичество системы Августина далеко не свободно от этой грибницы, и уже в делении христиан на духовенство и паству можно усмотреть пятно плесени, которая разрастется и разразится Реформацией. Но и Реформация совсем не поможет, наоборот, - в кальвинизме можно обнаружить разросшийся гностический гриб; вся эта доктрина предопределения и заведомое деление человечества на тех, которые спасутся, и стадо нечистых животных, которые должны слушаться и следовать душеспасительным проповедям боголюбимых избранных, а если оно не следует, то это нечистое и заразное животное следует ставить в стойло, то есть в тюрьму или даже посылать на бойню, на плаху, - это то самое, оно.
О современности вскользь уже говорилось. Милей Цайрус проповедует гностические верования с высокой сцены, в университетах студентов обучают гностическим социоконструктивистским утопиям.
Это дело закончится для всех и каждого так же скверно и неприятно, как и закончились для Августина манихейские игры, и толерантность обернется тем же самым, чем она обернулась для Рима - скатыванием в тиранию. Увы, история повторяется как минимум дважды, как об этом ни размышляй.
Но может быть следует еще раз деконструировать гностическую систему верований и ценностей и указать на её зиящие проколы? Возможно, это стоит сделать. Для этого придется еще раз поднять документы инквизиции, а заодно обеспокоить Хайдеггера и некоторых иных более или менее современных философов.