Подразумевается, что эта фобия сродни прочим фобиям и маниям. Чистое безумие, на грани помешательства, и во всяком случе нечто аморальное.
Некоторые пояснения.
Концепция ксении ξενία у греков тесно связана с религиозным представлением о страннике, ищущем приюта, как возможной инкарнации божества. Гостеприимство - это целый обряд, описанный например в Одиссее. Одиссей, возвращаясь домой и будучи неузнанным, находит приют у аристократического свинопаса, который приносит в жертву свиней - не просто чтобы накормить незнакомца, но именно как дар неведомому богу. Далее, в рамках обрядового гостеприимства, богу нельзя задавать никаких вопросов и тем паче интересоваться - кто он таков, не накормив его как следует, то есть по высшему доступному разряду, а также не предложив ему кров и омовение, а затем и проводив с почетом туда, куда странник желает направить свои стопы.
Это обожествление странника может показаться очень странным сегодня, когда странник никуда в общем-то не направляется, а просто желает усесться поудобнее на шее у любого подходящего хозяина и свесить ножки.
Эта странность нуждается в подробном рассмотрении, но нам придется отвлечься для этого от нашей ксении.
Каждый зажиточный вельможа античного мира давал ужины (которые назывались обедами, но не будем углубляться в этот термин, а просто обозначим это дело как званый ужин), на которые собиралась куча друзей и родственников, которые приводили заодно и своих друзей, а также рабов, то есть слуг, танцовщиц, бродячих философов, поэтов и все прочее.
Постепенно у вельможи заводились постоянные нахлебники, приходившие на ужин регулярно и без специальных приглашений, и при этом исполняющие вполне определенные функции - развлечения хозяина главным образом и исполнения разных случайных поручений, например участия в заговорах, которые были общим так сказать местом среди аристократии.
Вот эта масса людей, связанных с хозяином материально - пищевой зависимостью и взамен сулившая хозяину нечто нематериальное, - например высокий социальный статус в результате удачного заговора, или просто праздно поддерживающая чванство нувориша, и украшавшая богатый дом, как морские губки украшают коралловый риф - и называлась паразитами. παράσιτος
Индивидуальный паразит как явление часто не представлял из себя ничего дурного. Это мог быть, например, талантливый, но бедный поэт, находивший постоянный приют и стол у аристократа, и взамен сочинявший панегирики. Но конечно, талантливый поэт это поэт, а не паразит. Паразитизм поэта, выражаясь философским языком, акцидентален и не определяет его сущности.
Но масса сущих паразитов могла и разорить хозяина, и лестью и обманом склонить его к безумным, саморазрушительным делам, замешанным на ложной гордости и неумеренном потреблении увеселений, - например, заведомо неудачным заговорам. Как говорят японцы, саке и гейши доведут до сэппуку.
Паразиты и паразитизм как явление вызывали постоянные насмешки и нарекания у древних греков и римлян.
Уже этим самым отличаясь от странников, гостей, - которые были священны и издеваться над которыми было бы святотатством, - преступлением, наказуемым изгнанием из города или даже смертью. Ксенофобия - это совершенно безумное святотатство, а брезгливое отношение к паразитам - это вполне достойная философская позиция.
Священный статус странствующего гостя таким образом резко контрастирует с весьма низким статусом паразита.
О паразитизме как профессии можно прочесть у Лукиана Самосского.
Безусловно, высмеивая и паразитов, и чванливых хозяев, плодящих паразитов, Лукиан заявил о себе как о паразитофобе. Но он отнюдь не был ксенофобом.
С таким пояснением мы требуем, чтобы писаки современности перестали водить читателей за нос и начали употреблять "паразитофобию" в качестве корректного имени весьма распространенного явления современности.
Кстати, в Одиссее финальная коллизия - это удачный заговор подлинного хозяина дома против ложных самозванцев и прожорливых нахлебников. Заговор, в котором принимает участие и аристократический свинопас и сам Одиссей, суверен своего царского дома с супружеским ложем на корнях древнего дерева. Заговор, восстанавливающий справедливость божественного гостя против низких, неправедных паразитов, злоупотреблением осквернивших религиозный смысл гостеприимства и накликавших божественную кару на свои глупые головы.
Но как показывает в своей сатире Лукиан, отличить паразита от гостя бывает непросто, - если паразит настолько искусен, что наизусть цитирует строки из Одиссеи, приписывая себе то, что полагается гостю, и запутывая ум незадачливого слушателя.
Чтобы и нам не путаться, следует для начала научиться называть вещи своими именами.
https://sacred-texts.com/cla/luc/wl3/wl311.htm?fbclid=IwAR0IqKkbY0BwZiHZGBTiS-JGpE_hl7afYq8GV6_ncg8BRKoN4fJTPGfDuZo