Около пятнадцати часов по парижскому времени в номере отеля «Авиатик» зазвонил телефон. Мужской, подхихикивающий голос сказал:

— Здорово! Узнаешь?

Голос был знакомый, но автора признать я не смог.

— Я Толя Гладилин.

— Теперь узнал.

— Некрасов передал мне от тебя привет.

— Чушь. Я не передавал приветов тебе. И где ты его видел?

— Он у меня работает.

— Вот как! Значит, ты его босс?

— Выходит, так.

— Поздравляю, но приветов тебе не передавал. И что тебе от меня надо?

— Васька Аксенов написал, что ты в очерке о Казакове его приложил. В «Неве» за 86 год. А мы здесь этот журнал получаем.

— Передай Ваське, чтобы он не встретился мне где-нибудь на международном перекрестке: расквашу хлебало вдребезги. Он знает, я это умею.

— За что ты на него так?

— За то, что по его вине на шесть-семь лет из литературы вылетели Фазиль Искандер и Андрей Битов.

— Ты имеешь в виду «Метрополь»?

— Да. Чего тебе еще надо?

— Мне нравятся твои книги.

— Спасибо. Мне твои никогда не нравились.

— Неважно. В здешней прессе я тебя регулярно хвалю. У тебя не было неприятностей по такому поводу?

— Нет. Не замечал.

— Почему тебе разрешают публиковать то, что другим нет? Рука?

— Нет руки. Просто само собой как-то налаживается. Полежит годик, глядишь, и выскочит. Еще есть вопросы?

— Нет.

— Тогда пока.

Сразу и довольно раздраженно перезвонил Некрасову.

— Прости. Но сейчас Гладилин благодарил за привет, который я ему через тебя не передавал.

— А, брось, все мы тут одним миром… Чем я от него отличаюсь?

— Прости, но ни с Гладилиным, ни с Аксеновым я никаких общений не хочу.

— Брось, не делай из мухи…

— Не делаю. Ты для меня — солдат, кровь за родину проливший и меня спасший, и автор пока лучшей книги о Великой Отечественной войне. А Гладилин — аксеновская приживалка и затычка. Знаешь, как Толя еще выразился? Что ты «у него работаешь».

— А я действительно у него работаю.

— Хороший у тебя босс.

— Здесь не выбирают…

— Ладно, прости.

— И ты прости.