Порубив стрелецким головы, мин херц Питер сложил их в мешок и увёз на Кукуй. В подвалах дома Монсихи он начал опыты по изготовлению нового народа, которым он втайне решил заселить всю Русь. Задача перед ним стояла трудная: нужно было создать новую тварь такой, чтобы она и от людей не отличалась, и с людьми совокуплялась, но дети чтобы были чисто тварями, а не людьми. Сорок дней и ночей не выходил он из подвала, в доме нехорошим зелёным светом светились окна, из трубы валил густой коричневый дым, а в Яузе издохла вся рыба. На сорок первый день Питер вылез из подвала, держа в руках горшок некоего зелья. Тут же Питер собрал лучший полк своего войска, который он не зря называл Преображенским, ведь в нём состояла тварь преображённая.
- Воины! - зычно заорал царь,
- Вот пришел час, который решит судьбу Отечества. И так не должны вы помышлять, что за Питера идёте на дело, но за государство, Питеру врученное, за своё родное вонькое, за свои дворы, бани, стойла, винокурни и церквы. Не должен вас смущать никакой лихой человек, ни анекдот неприличный, ни злой дух, ни голая баба, ни ребе в чёрной шляпе, ни монах в белой ризе, ни вода, ни огонь, ни белая пентаграмма, ни ом мани падме хум. А о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога и знайте же, что никакой жизни нет вообще, а есть вечное возвращение обновлённой России в блаженстве и славе, чтобы вам и нам сладенько было.
Войско прокричало троекратное "ура" и выдвинулось в поход на северозападном направлении. Впереди ехал Питер в чёрной карете, запряженной Монсихой. На запятках трясся верный Меньшиков, а за каретою везли огромную бочку. Чуть поодаль ехал Лефорт в треуголке и генеральском мундире, на чёрном огнедышащем жеребце, а за ним с хряском и уханьем топали гвардейцы. Позади войска скрипели обозные телеги, крытые дерюгою. Если на пути процессии попадались чащи, овраги или непроходимые завалы - Лефорт щёлкал костлявыми пальцами, бормотал, брызгал своей сифилитической слюной, и препятствие немедленно исчезало.
Долго ли, а скорее коротко, ибо шли они со скоростью нечеловеческой, вышел Питер на берег пустынных волн и остановился, дум великих полн, чертя на песке кабаллистические знаки. Войско почтительно молчало в отдалении. Меньшиков, резвясь, облаивал чаек. Наконец, Питер очнулся, обвёл местность тяжёлым взглядом и отдал первый приказ:
- Рубить лес, робяты!
Робяты начали механически валить лес вокруг. В мгновение ока соорудилась избушка, затем построили крепостцу, тюрьму, баню, стойло для девок.
Питер залез в избушку и отдал оттуда другой приказ:
- Сгоняйте с округи окрестных людей, а также баб и девок.
Вмиг в разные концы побежали гонцы, а впереди всех скакал Меньшиков. Из окрестных сёл дальнего подмосковья, из деревень и выселков стали они тащить и гнать людей- там два, тут три, а также баб, девок и разного другого скота немеряно.
Тем временем Питер отдал третий приказ:
- Разбить бочку!
Хряснули топоры, треснули ободья и на землю пролилось ядовитое зелье. Закурился туман, землю стало на глазах разъедать и вмиг на сухом месте сделалось громаднейшее топкое болото, продолжавшее расти на глазах, а Питер стал на кочку и улыбался так, что у самых прожжёных прохвостов шёл по спине холодок.
Прошло ещё несколько колов времени, и Меньшиков пригнал первую партию народа русского, и осклабился: - "Битте, Мин Херц!" Железною рукою Питер выдернул из толпы здоровенного мужика и швырнул его в болото. Природа вокруг стихла, лишь из болота слышался плеск, хриплый клекот и жуткое бульканье. Мужик тяжело ворочался в болоте, а Мин Херц Питер придерживал его там сапогом. Через минуту мужик уже не шевелился. Питер отнял сапог, выдернул мужика за загривок из топи и грянул его оземь. Тут мужика стало корчить, он закричал на три голоса, сначала петухом, потом кукушкой, а после заговорил человеческим голосом, но словами нечеловеческими:
- "Порёбрик!" - кричал он, трясясь и икая, а потом - "Парадное!" И звучали эти слова страшными клятвами, и многие бабы сделали выкидыш.
Затем он повязал на шею платок щегольким бантом и понёс уже совершеннейшую чепуху:
- Милостивый государь, извольте снять шляпу! Ввиду присутствующих здесь дам не могу допустить!
И девки некоторые покраснели, но большей частью побледнели, да так и остались.
На глазах у всех собравшихся у мужика вмиг облезла борода, скатился с головы треух, свалился с плеч истлевший зипун, слез армяк, рухнула рубаха, пали порты, обмотки и лапти. Перед изумлённым народом предстала новая тварь в очень срамном партикулярном платье с плечами, подбитыми ватою, в брюках дудочкой и лаковых туфлях, с лицом, похожим на мужицкое, только голым, как задница. Лицо это стало стремительно бледнеть, затем существо встало на четвереньки, сорвало зубами мухомор, сожрало его и завыло:
- Здесь дворы, как колодцы, но нечего пить!
- Если хочешь здесь жить, то умерь свою прыть!
В толпе послышались истерические женские крики: - "Что они с тобою исделали, Боренька, голубчик ты мой!".
Народ, обуянный смертным ужасом, стал беспорядочно бегать и падать в болото, войско недоумевало, Меньшиков озабоченно обнюхивал бледных девок, и лишь один Питер казался совершенно довольным происходящим.
- Здесь будет город заложён, - меднотрубным голосом сказал он, а затем сквозь зубы добавил: - Назло надменному соседу.
- А будешь прыгать, палкою заеду! - сообщил он заигравшемуся Меньшикову.
Так начался небыть и с этой минуты ведёт отсчёт своей нежизни город, которому имя знал на сей час один лишь Питер.
Сказание третье будет о первых днях и избранных годах Петербурга.
Предыдущие главы: Предисловие: К вопросу о петербуржцах., --- Сказание Первое: О происхождении первого петербуржца. --- Сказание Второе, часть первая: Начало страшных дел.