Европейский гуманизм с его пониманием и приятием человека сверху донизу были не ко двору у российско-советских литераторов. Ни до революции, ни особенно после. С некоторыми заметными исключениями... ну, Чехов, но он остается в стороне, и любили его не за неочевидный гуманизм, а за очевидное насмехательство.
...
Дело собственно не в неприличностях, а в том, что Боборыкин описывает своих героев и выше, и на уровне, и ниже пояса, без деления на богов и недочеловеков, и сам автор где-то рядом, а не реет в небесах.
Бытописует без насмешек над человеческими качествами, и без оплакивания суровой судьбины, которую можно исправить только социальными потрясениями, очень ровно по тону.
Просто рассказывает, - вот такие они есть, люди, и читатели, и писатели, в своей человеческой кондиции, жалкое и даже трагическое зрелище конечно, но так уж человек устроен, пусть живет.
Он же ввел в оборот русского языка слово "интеллигенция" и показал, что она собою представляет.
Это вызывало уже при жизни Боборыкина раздражение этой самой интеллигенции, - Щедрину после чтения романа "Жертва вечерняя" захотелось публично вымыться, а Достоевский написал на темы Боборыкина же едкую сатиру "Бобок", при этом и тот, и другой сами остались божественными, за что и попали в советские учебники.